...метафора – опасная вещь. С метафорами шутки плохи. Даже из единственной метафоры может родиться любовь
А песни Ангела у него все никак не получалось.
Это я сейчас понимаю почему, а сначала...
Я смотрела на Него снизу вверх и ждала. И закрывала сердце ладошкой. Потому что песни Ангела - они какие? Льются светом через все небо, заполняют пьянящим теплом, оплетают запахом цветущих липовых алей. И они же лезвием проходят по сердцу, рисуют тонкие алые кружева, чтобы оно потом ныло немножко, чтобы я помнила, где у меня сердце. Они делают душу тревожной, и ей тесно, и она мечется. Я ее чувствую. Я знаю, где у меня душа. Я тогда точно знаю, что она есть. Вот так. И поэтому босиком, на каких-то скалах, глазами к Нему - в небо, и ждала. Он же Ангел. По другому и быть не может.
И еще ждала, когда откроются Его ладони. И воздух рассыплется сотнями цветных бабочек. Любой Ангел это умеет. У них это просто так, от любви и нежности. И потому грела дыханием Его сцепленные ледяные руки. Ждала, когда в них родится чудо.
А в один прекрасный день, на тех же скалах, вдруг почувствовала, что замерзли ступни. Знаете, как это бывает: вот оно - очень важное, долгожданное, вымученное, а думать можно только о том, что новые туфли натерли мозоли. Вот и тогда. Еще немножко - и песня, а у меня ступни замерзли. И в первый раз посмотрела вниз. И увидела... Увидела, что его песня окутала мне ноги, что она стелется белым туманом далеко - по переулкам незнакомых городов, бьется о серые стены, закутывается в пожелтевшие виноградные лозы, оплетающие проржавевшие решетки балконов, забредает через открытые ставни в давно оставленные дома и заглядывает в потемневшие зеркала.
В этот же день я разжала его ладони. Из них вырвался клочок тепла и сразу растворился, как будто его и не было.
Наверное, я выглядела, как маленькая девочка, которая ждала на Рождество куклу, а получила теплую курточку.
А потом посмотрела на него - ладонь прячет сердце, глаза заполняются страхом и тоской, и одиночеством, и еще чем-то замерзшим и неназываемым, и поняла, что он не может меня спасти. И очень хотел бы, но не может... И так невыносимо долго, пока не услышала, как что-то беспокойно, тревожно мечется внутри. Я подумала "Душа бьется".
Я подумала "Я точно знаю, что у меня есть душа"...
И рука потянулась к сердцу.
Это я сейчас понимаю почему, а сначала...
Я смотрела на Него снизу вверх и ждала. И закрывала сердце ладошкой. Потому что песни Ангела - они какие? Льются светом через все небо, заполняют пьянящим теплом, оплетают запахом цветущих липовых алей. И они же лезвием проходят по сердцу, рисуют тонкие алые кружева, чтобы оно потом ныло немножко, чтобы я помнила, где у меня сердце. Они делают душу тревожной, и ей тесно, и она мечется. Я ее чувствую. Я знаю, где у меня душа. Я тогда точно знаю, что она есть. Вот так. И поэтому босиком, на каких-то скалах, глазами к Нему - в небо, и ждала. Он же Ангел. По другому и быть не может.
И еще ждала, когда откроются Его ладони. И воздух рассыплется сотнями цветных бабочек. Любой Ангел это умеет. У них это просто так, от любви и нежности. И потому грела дыханием Его сцепленные ледяные руки. Ждала, когда в них родится чудо.
А в один прекрасный день, на тех же скалах, вдруг почувствовала, что замерзли ступни. Знаете, как это бывает: вот оно - очень важное, долгожданное, вымученное, а думать можно только о том, что новые туфли натерли мозоли. Вот и тогда. Еще немножко - и песня, а у меня ступни замерзли. И в первый раз посмотрела вниз. И увидела... Увидела, что его песня окутала мне ноги, что она стелется белым туманом далеко - по переулкам незнакомых городов, бьется о серые стены, закутывается в пожелтевшие виноградные лозы, оплетающие проржавевшие решетки балконов, забредает через открытые ставни в давно оставленные дома и заглядывает в потемневшие зеркала.
В этот же день я разжала его ладони. Из них вырвался клочок тепла и сразу растворился, как будто его и не было.
Наверное, я выглядела, как маленькая девочка, которая ждала на Рождество куклу, а получила теплую курточку.
А потом посмотрела на него - ладонь прячет сердце, глаза заполняются страхом и тоской, и одиночеством, и еще чем-то замерзшим и неназываемым, и поняла, что он не может меня спасти. И очень хотел бы, но не может... И так невыносимо долго, пока не услышала, как что-то беспокойно, тревожно мечется внутри. Я подумала "Душа бьется".
Я подумала "Я точно знаю, что у меня есть душа"...
И рука потянулась к сердцу.