Взялась за "Игру в классики". Наверное, со времен увлечения Мураками никак не могу отвязаться от привычки читать литературу с ведущими в бесконечность философскими рассуждениями. Которые начинаются неизвестно где и, кажется, и не думают заканчиваться с последней страницей и последним прочитанным словом. И чувствую себя обманутой - потому что стралась, трудилась, вникала, по несколько раз перечитывала одно и то же предложение, а результат - нечто неосязаемое, пустое и серое. Что мне нравится у Картасара, так это возможность отвлекаться от сюжета, от того, что неминуемо забудется, и останавливаться на отдельных мыслях.
"Куда бежать, куда бросаться в этот самый момент, оторвавшись от эскимосской звериной шкуры, такой теплой, такой пахучей, такой эскимосской, что даже страшно выйти на лестничную площадку, спуститься по лестнице, спуститься одному, выйти на улицу, выйти одному, дойти до угла, до одинокого угла, кафе Макса, одинокого Макса, фонарь на углу Бельшаз ...где я один"
Да, и еще эта манера - писать не просто сложными предложениями, но предложениями такими, что дочитав до точки, неминуемо возвращаешься в начало, чтобы его вспомнить, и все перечитываешь, и видишь все уже совсем по-другому.
"...словно она - дымок сигареты, часть чего-то, часть меня под дождем"
"...а посреди всей этой путаницы, где прошлое не способно найти даже пуговицы от рубашки, а настоящее бреется осколком стекла за неименеем бритвенного лезвия (...), посреди времени, которое флюгер, готово закрутиться от любого ветра, человек дышит полной грудью, чувствуя, что созерцание этого беспорядка и есть жизнь, до безумия наполненная, и спрашивает себя, имеет ли смысл хоть что-нибудь из всего этого беспорядка."
"...через безумие, наверное, можно обрести рассудок, если только это не то безумие, которое выдает себя за рассудок."
"Любовь моя, я тоскую по тебе, болит каждая клеточка, а когда дышу болит горло, ведь я вдыхаю пустоту, и она заполняет мне грудь, потому что там уже нет тебя"
"Ах, как бы мне хотелось войти в твой мир и хоть одним глазком взглянуть на все так, как это видишь ты."
И, наверное, то, что больше всего зацепило:
"Я смотрю на эти <метафизические> реки, я описываю их, я о них рассуждаю. А она в них живет. Она плавает в их водах."
Последнее, наверное, обо мне. Я могу до бесконечности (и очень правдоподобно) рассуждать о жизни настоящей, прошедшей и будущей, о жизни своей, чужой, абстрактной, реальной, идеальной, утопичной и любой другой. Но вот жить в этой уже томами описанной жизни у меня все никак не получается.