Я шла вчера нескончаемыми каштановым улицам и думала:
"Вот сяду сейчас на ближайшую скамейку и буду плакать. Навзрыд и взахлеб. Люди, проходящие мимо, все до одного умрут. И снега теперь до декабря не будет. Может быть, хоть плачем а-ля 5 лет можно что-то исправить.
А я так устала, так устала. Что хочется в клубочек и спать. Долго-долго, и чтобы снились ангелочки. Что-то давно они мне не снились. Никогда, если честно.
И вобще, остановиться и подождать, чем же все это закончится. Только пусть заканчивается без моего участия. А я просто посмотрю. Выберу себе местечко в центре предпоследнего ряда партера. Оттуда, говорят, лучше всего видно. В первом ряду не хочу - страшно.
Что же это такое... Идешь и идешь, и идешь. И все дальше, дальше, дальше. И каштаны эти бесконечные. И ноги болят. И сесть хочется. Но знаю, что как только сяду, сразу начну плакать. А я еще не готова плакать посреди бела дня - посреди улицы - посреди всех этих до безобразия одинаково смертных.
И вот тут начинаешь мечтать о всяких глупостях, типа: вот бы родиться заново. И сделать что-то такое... Такое... Беда, не знаю, что именно, но чтобы не было этих посредимаевых каштанов и лавочек. И этой глупой навязчивой мысли об обреченных людях за окнами и о том, что снега теперь уже не будет."
И я знаю, почему я все это думала. Потому что...
...одна, а вокруг май и одуванчики.